 |
|
|
"Quartett"
Видеоинсталляция, Пражская Биеннале
I,
Национальная Галерея/ Велетржни Палац, Прага
ПРЕОДОЛЕВАЯ ОТЧУЖДЕНИЕ
Екатерина Лазарева
 Чем
является глобализация для мира искусства? В действительности ли
происходит переозначивание пространств - меняются ли местами мировые
"центры" и "периферии"? Способствуют ли проявленные в международном
контексте культурные различия реальному культурному обмену? Приводят
ли они, в конечном счете, к полной гомогенизации искусства? Может
ли коммуникация содействовать "глобализации снизу"? В действительности
ли необходимо преодолевать изоляцию?
Художественные проекты, представленные русскими художниками, демонстрируют
весьма широкое понимание предложенных тем Биеннале ("миграции",
"мультикультурализм" и "новые культуры"). На мой взгляд, ключом
к пониманию этих проектов может стать понятие об "отчуждении" и
попытке его "преодоления".
Собственно говоря, отчуждение - довольно общее понятие, укоренившееся
в философии, социологии, психологии, экономике. Хотя, вероятно,
центральное место оно все же занимает в философии труда Маркса.
В зависимости от вышеуказанных контекстов, преодоление отчуждения
также может осуществляться разным образом, начиная от психоанализа
и заканчивая революцией. Далее я попробую предпринять интерпретацию
этих художественных работ в контексте различных аспектов отчуждения.
 "Трудовой"
аспект отчуждения восходит к раннему Марксу и тесно связан с индустриальным
обществом. При этом отчуждение - постоянное состояние большинства
людей как в индустриальном, так и постиндустриальном обществах.
В 90-е капитализм победил даже в заповеднике эксперимента, где утопическое
построение коммунистического общества должно было навсегда покончить
с отчуждением. Но означает ли это, что капитализм - тот неизбежный
способ отношений, при котором большинству населения Земли с большим
или меньшим комфортом суждено жить в 21 веке? Работа Антона Литвина
("Аленький цветочек" или "Красавица и чудовище") в этом контексте
обретает особенно пронзительное этическое звучание. Внимание художника
привлекла абсолютная реальность найденного им объекта и всей ситуации,
которую едва ли можно придумать нарочно. Интересно, что проект отснят
на ЗИЛе - заводе, который является одним из главных индустриальных
символов Советской Империи, порожденной известным тезисом Маркса
о преодолении отчуждения промышленного производства через революцию.
Что может стать альтернативой такого преодоления сегодня? Как могут
люди сопротивляться эксплуататорской сущности Завода? Могут ли выращиваемые
ими цветы предотвратить революцию в будущем или они лишь последнее
пристанище, прежде чем они согласятся жить механически, так же как
они работают?
 Может
ли современный человек в полной мере испытывать отчуждение подобное
наемному работнику 19 века? В действительности, его воздействие
лишь усиливается - теперь оно сопровождает не только труд, но становится
одним из главных аспектов современного медиатизированного мира.
Отчуждение современного общества становится тотальным, когда окружающую
реальность подменяют товар и спектакль. "На этапе "второй индустриальной
революции" отчужденное потребление становится некоей обязанностью
масс, дополнительной по отношению к отчужденному производству" (Ги
Дебор, "Общество спектакля"). Андрей Устинов в "Изгнании из рая"
предлагает проект критики потребления и корпораций, выбирая для
этого самый одиозный для антиглобалистов объект - МакДональдс. Его
серия комиксов является документацией перформанса, проведенного
им в одном из петербургских МакДональдсов, который в этой акции
становится метафорой потребительского рая. И как праотцы человечества
Адам и Ева были изгнаны из рая - Мира Возможностей, где было наложено
табу лишь на Свободу Выбора, так и художник оказывается изгнан из
современного рая, когда он преступает порог общественных норм, которые
для него являются абсолютно искусственными, навязанными хозяевами
этого мира. Соединение библейского текста и текста рекламных буклетов
лишь обнажает порочность законов, воздвигнутых в обществе потребления.
Серия проектов, посвященных МакДональдсу, является ироническим исследованием
феномена глобализации и унификации мировых стандартов, подчинения
корпоративной этике. Возможно, сегодня в России после опыта многолетнего
давления коммунистической идеологии, идеология мировых корпораций
считывается еще более четко, нежели в контексте западного общества.
 Другой
аспект общественных отношений - проблема отцов и детей, а точнее
бабушек/дедушек и внуков возникает в работе "Интервенция курсора"
Максима Илюхина, который говорит о выпавшем из современного мира
поколении людей, о нарушении коммуникации между разными социальными
группами. Его работа посвящена миру пожилых людей, родившихся и
выросших в СССР, идентифицирующих себя с этой больше несуществующей
страной. Эта реальность встречается с иной - т.н. "виртуальной реальностью"
- миром новых технологий и коммуникации, которые обуславливают новое
восприятие времени и пространства, а также новую цифровую визуальность.
Как правило, эти миры практически не взаимодействуют друг с другом
и продолжают сосуществовать отдельно, находясь в то же время в тесном
соседстве. Именно это отчуждение пытается преодолеть художник, соединяя
обе реальности в своей работе. Кроме того, он пытается создать позитивный
образ пожилого человека, который в наши дни, как правило, остается
за пределами визуальной культуры масс-медиа, прославляющей молодость,
красоту, здоровье и благополучие. В старой проблеме отношений между
поколениями Максим Илюхин подчеркивает сходства, что позволяет встрече
поколений состояться, несмотря на различия в ценностях, идеалах
и образе жизни.
Одно из социологических определений отчуждения связано с тем особенным
моментом в истории, когда творческая активность индивида ограничивается
и он оказывается порабощенным продуктами собственной деятельности.
С другой стороны, любой творческий акт, создание произведения искусства
связан с необходимым отчуждением произведения от художника. Возможно
такого рода неизбежное отчуждение в искусстве не столь тотально
и драматично. Можно ли найти примеры неотчужденного творчества в
современном мире? В этом контексте фотосерия Георгия Первова "Творчество"
может быть воспринята как попытка обнаружить в современности некое
первобытное состояние искусства, которое располагалось бы на стенах
и обладало бы минимумом изобразительных характеристик и представляло
непростые символические картины. Художник тщательно фиксирует изображения
на стенах (слишком простые, чтобы их можно было назвать "граффити")
- документы реальности московских городских окраин. Он размышляет
о природе этого типа творчества и отмечает, что культурные (или
субкультурные) отличия проявляются уже на самом простом, почти рудиментарном
уровне. Здесь мы подходим к не менее важному аспекту отчуждения.
Отчуждение имеет отношение к национальному и миграции, в той мере,
в какой "иностранный" - одно из значений "alien". В нынешнюю эпоху
глобализации, массовых миграций, взаимодействия культур этот аспект
становится как нельзя более актуальным. Проблема отчуждения по национальному
признаку, как ни странно, сегодня весьма значима и для такого в
целом склонного к смешению и демократизму мира как мир искусств.
Елена Ковылина, москвичка по рождению и жительница Берлина, задается
вопросом о возможности современного искусства быть представленным
по национальному признаку тогда как миграции стали обычным делом
в мире искусства. Какой стране должны принадлежать Пикассо, Кандинский
и Шагал? Сохраняют ли свои культурные различия современные художники,
которые сегодня путешествуют по всему миру? И должны ли они обязательно
сохранять их, чтобы в глазах международного сообщества быть своего
рода экзотикой? Или художник - гражданин мира, космополит, который
использует мифы и вещи, которые лежат у него под ногами? Сама Елена
в предпочитает балансировать на грани двух крайностей, не отдавая
предпочтения ни интернационализации ни национализации искусства,
хотя говоря о собственной идентичности она, скорее, определяет ее
как "постсоветскую", нежели как русскую или немецкую. Ее проект
"Домофон" посвящен эмигрантам из России и СССР. Маркируя их "иностранность"
в западноевропейском контексте Елена задается вопросом, к какой
культуре они принадлежат - ведь многие уехали десятилетия назад,
многие родились от родителей эмигрантов. И это 800 тыс. из 3,5 млн.
жителей Берлина!
Проект Программы Эскейп, а также персональный проект одного из участников
Программы Лизы Морозовой продолжают размышление о новой реальности
мультикультурализма, взаимодействии культур и территорий и о возможности
коммуникации культур в рамках единого художественного пространства.
Оба проекта выполнены в эстетике и идеологии "нонспектакулярного
искусства", одним из ярких выразителей которого является Программа
ESCAPE на московской художественной сцене. Создавая незаметную рамку,
организующую обыденность, и оставляя пространство для активности
зрителя, нонспектакулярное искусство обращено к критике масс-медиа,
индустрии развлечений и культурного производства. Лиза Морозова
обращается к парадоксальному размыванию государственных и культурных
границ, к разрушению понятия о маргинальности и мейнстриме. В итоге
жест художника радикальным образом отменяет бинарные оппозиции,
такие как "периферия" и "центр", демонстрируя их совпадение в пространстве
самой Пражской Биеннале. "Мультикультуральное шоу" - своеобразное
поэтическое размышление на тему Биеннале, которая является в равной
мере предметом и контекстом этого проекта. Видеоинсталляция "Квартет"
Программы ESCAPE, напротив, подвергает сомнению глобалистский миф
о возможности слияния человечества в тотальной коммуникации. Препятствием
в коммуникации является наша склонность видеть в Другом себя. "Я
начинаю догадываться, почему ты во всем согласен со мной, дело даже
не в твоем равнодушии, просто в моих словах ты слышишь только собственную
мысль, и этим обрекаешь себя на вечное одиночество". Прекрасной
иллюстрацией этого послания становится струнный квартет, который
играет Бетховена, тогда как зрители слышат Шостаковича. Обнаружить
несоответствие звука изображению не так просто - его уловит лишь
тот, кто хорошо разбирается в этом, одном из самых элитарных искусств,
либо тот, кто сделает сверхусилие. Если адекватная коммуникация
и культурный обмен в нашем глобализированном мире по-прежнему невозможны
(или возможны лишь ценой индивидуального гипер-усилия) означает
ли это, что произведения искусства могут быть тем самым усилием,
которым индивиды (художники) способны преодолевать отчуждение культур,
языков, религий и пр.? Т.е. способно ли искусство быть посредником
в коммуникации?
В заключение я бы сделала предположение, что большой интерес российских
художников к действительности современного мира позволяет нам предугадать
некоторые векторы развития современного искусства в будущем. Внедрение
в социальную, политическую, экономическую и другие области, возможно,
продиктовано попыткой найти новое (или правильное) место искусства
в современном обществе. Лично для меня попытка преодоления тотального
отчуждения современного общества кажется хорошим проектом для искусства
в ХХI веке, тем более, что искусство обладает всеми необходимыми
средствами если не для окончательного преодоления, то для того,
чтобы создать нечто конструктивное и интересное на этом пути. Итак,
говоря словами Брика, "вперед, к преодолению отчуждения!".
|
|
|
