 |
|
|
"Информационный банкет-перформанс",
А. Осмоловский, группа Escape
Пресса:
 В
новогодних и предотъездных хлопотах забыл рассказать о чудном перформансе,
который устроил для критической общественности комарад Осмоловский.
Напоил и накормил в модной галерее "Эскейп", рассказал о том, что
искусство должно быть нонспектакулярным. Мне лично не привыкать
выступать в качестве объекта и субъекта современного искусства.
Но ровным счетом ничего такого не приключилось - отпустил живыми
всех. Я этот проект понял в смысле великого малороссийского нонконформиста
Григория Сковороды - "Мир ловил меня, но не поймал". С другой стороны,
мы живем в обществе, где ответ на предыдущую максиму звучит так
- "А нафига он кому нужен, этот неуловимый Джон?" В общем, посидели
и погутарили довольно мило.
Но случился и интересный эпизод - Осмоловский, как человек одаренный
и тонкий, спросил нас о том, чего же мы от искусства хотим. И чьи
интересы выражаем. (Наверное, думал, что ответим - интересы художников.)
А я, вместо того, чтобы воскликнуть, что мы, де, единого прекрасного
жрецы, заявил, что выражаем мы интересы финансово-промыщленных корпораций.
А меня товарищи почему-то высмеяли, наверное бояться правды. О корпорациях
и чести мундира - см. в следующем разделе.Я проникся идеями нонспектакулярного
и инвизибельного искусства, то присоединяюсь к движению. Прошу считать
данный текст первым примером нонспектакулярной критики.
А. Ковалев, АртИнфо
Николай МОЛОК. КАКОГО ИСКУССТВА ВЫ ХОТИТЕ?
Кино и арт спорят за звание "важнейшего"
"Анатолий Осмоловский устроил в галерее Escape "Информационный банкет-перформанс",
на котором обратился к приглашенным арт-журналистам (числом 13)
с практическим вопросом: "Какого искусства вы хотите?".
И после всего этого Осмоловский, как какой-нибудь салонный художник,
работающий на заказ, меркантильно спрашивает: "Чего изволите?".
Ясное дело - хочет порвать со своим радикальным прошлым и попасть
в музей. Впрочем, на недоуменное замечание вашего покорного слуги
художник ответил: "Я, конечно, спросил, какого искусства вы хотите,
но я же не обещал это искусство делать".
Известия.ру
Выставки превратились в зрелища - потому их и идут смотреть. Они
вновь стали популярным, модным и интересным местом проведения досуга.
Что почувствовали и художники. Даже те, которые прежде брезговали
народной славой. Накануне нового года один из лидеров отечественно
актуального искусства Анатолий Осмоловский устроил в галерее Escape
"Информационный банкет-перформанс", на котором обратился к приглашенным
арт-журналистам (числом 13) с практическим вопросом: "Какого искусства
вы хотите?". Журналисты растерялись, оно и немудрено - Осмоловский
известен своими провокациями, а кроме того, сам является законодателем
мод. Многими своими достижениями отечественное актуальное искусство
обязано именно ему. Например, его акции и перформансы начала 90-х
положили начало школе московского акционизма. Одно из последних
его произведений - совместное с другим художником, Дмитрием Гутовым,
выступление в передаче "Гордон". Они в два голоса пытались уговорить
недоверчивого ведущего, что Ленин - не только предмет ностальгических
вздохов, но и идеолог нового левацкого искусства и даже модный персонаж,
который вот-вот появится на обложках глянцевых журналов.
И после всего этого Осмоловский, как какой-нибудь салонный художник,
работающий на заказ, меркантильно спрашивает: "Чего изволите?".
Ясное дело - хочет порвать со своим радикальным прошлым и попасть
в музей. Впрочем, на недоуменное замечание вашего покорного слуги
художник ответил: "Я, конечно, спросил, какого искусства вы хотите,
но я же не обещал это искусство делать".
Между тем в московском искусстве продолжают развиваться тенденции
нонспектакулярности. Напомню, что этим термином обозначается искусство,
существующее на грани между собственно художественным и реальной
жизнью. Два года назад польский художник Альтхаммер произвел сенсацию
на люблянской "Манифесте" своим нонспектакулярным перформасом. Он
поместил на городской площади группу актеров, которые "играли" обычных
людей - прогуливались, пили кофе, читали газеты, целовались. В назначенное
время все они встали и ушли. Таким образом, пеформансистский срежессированный
жест стал полностью неразличим в жизненном потоке. В Москве застрельщиками
"невидимого" искусства стали Анатолий Осмоловский и программа "Escapе".
Объединившись, они провели в течение последнего месяца две акции,
которые стали своего рода PR-ом нового направления.
Обе акции прошли на территории галереи "Escape". Первая, инициированная
Осмоловским, называлась "Информационный банкет-перформанс" и была
показана только избранному кругу ведущих московских критиков (13
персон). Единственным объектом являлся стол, уставленный всевозможными
явствами, которых не встретишь на обычных московских вернисажах.
Гости-критики с аппетитом поедали угощения, в то же время подозрительно
поглядывая на художника, в ожидании какой-нибудь провокации. Однако
ничего так и не случилось - к огорчению одних и удовлетворению других,
Осмоловский поддерживал беседу, пытаясь выяснить у критиков, какое
искусство они хотят сегодня видеть. Правда, в конце, когда гости
стали расходится, им незаметно вручались письма-манифесты с программой
действий на будущее. Ситуация таким образом воспроизводила подкуп,
и вкупе с текстом приобретала, как обычно у Осмоловского, политический
оттенок. Иные интенции лежали в основе второй акции, прошедшей на
прошлой неделе там же и называвшейся "1270919" (телефон галереи
"Escape") На стены галереи были нанесены почти незаметные рисунки,
из тех, что все мы рисуем во время надоевшего телефонного разговора,
а посреди зала стоял стол с ярким красным телефоном.
Один из членов группы звонил из дома в галерею и обращался к кому-либо
из пу- блики с задушевной беседой. Порой это были цитаты из библейских
книг, порой - интимные переживания, а иногда - псевдофилософские
изыскания. Посетители делились между собой полученными "месэджами"
и пытались всячески провоцировать абонента. По-видимому, акция иронически
отсылала к известной цитате Нитше, который как-то назвал художников,
любителей сообщать истину в последней инстанции, "телефонами потустороннего".
Богдан Мамонов
Письма критикам:
Нас, художников, одержимых "сопротивленческим" пафосом,
такое положение дел не может устраивать, поэтому сегодня мы заинтересованы
в создании пространств, ни в коей мере не интересных СМИ. Только
создав такое пространство, художники могут рассчитывать на обретение
независимой позиции. В настоящий момент в Москве действует несколько
творческих групп художников, работающих в стиле так называемого
нонспекулярного искусства, или, точнее, нонспектакулярных форм драматизации.
Это новое искусство видит своей задачей не столько критику механизмов
капиталистического общества, сколько максимальный уход и от репрезентации
как фашизоидного типа деятельности, и от прямой критики. Наша задача
- обнаружить мельчайшие зазоры в непроницаемой броне системы, оккупировать
их и уже оттуда осуществить подрыв, нарушая тотальную коммуникацию.
Тщеславию, жадности и похоти современного искусства оно противопоставляет
смирение, молчание и аскетизм формы. Нам смирение представляется
сегодня наиболее эффективной критической позицией, поскольку прямая
критика стала неотъемлемой частью капиталистической системы обмена.
Опыт участия зрителя, прежде всего, интересен тем, что, по мнению
активистов этой практики, наиболее адекватное ее понимание возможно
через соучастие, ведь по определению нонспектакулярное искусство
- это искусство вне зрелищного аспекта изобразительности. Поэтому
не будет большим преувеличением сказать: нонспектакулярное искусство
нельзя увидеть, в нем можно только принять участие. Конъюнктура
масс-медиа требует от художников "непристойной видимости и
масс-медийной призывности", подлинные же художественные процессы
протекают совсем с другими скоростями и совсем в другой области.
Однако еще со времен Адорно известно, что даже в социально развитых
обществах фундаментальные художественные достижения возможны в областях
умеренного общественного интереса.
Богдан Мамонов. Анатолий Осмоловский.
Уважаемый Николай Молок!
Вы давно и успешно работаете в сфере средств массовой информации.
В то же время Ваш профессиональный и человеческий опыт генетически
связан с миром искусства. Как искусствовед, сложившийся в 90-ые
годы, Вы, без сомнения, разделяете наше мнение о том, что единственным
реальным потребителем современного искусства в нашей стране в это
время были СМИ. Фактически именно пресса заменила нам, художникам,
и покупателя, и зрителя.
Такое положение дел, безусловно, есть результат того, что русское
искусство в высшей степени связано с феноменом власти, в которой
оно склонно видеть своего главного заказчика и потребителя, а именно
СМИ, и оказались в последнее десятилетие той единственной ветвью
власти, которая проявляла хоть какую-нибудь заинтересованность в
актуальном художественном процессе. И именно СМИ являются главными
виновниками той вакханалии, зоофилии, извращений и святотатств,
которые стали генеральной линией 90-ых. Разумеется, нас, художников,
одержимых "сопротивленческим" пафосом, такое положение дел не может
устраивать, поэтому сегодня мы заинтересованы в создании пространств,
ни в коей мере не интересных СМИ. Только создав такое пространство,
художники могут рассчитывать на обретение независимых позиций.
В настоящий момент в Москве действует несколько творческих групп
художников, работающих в стиле так называемого нонспекулярного искусства,
или, точнее, нонспектакулярных форм драматизации. Это новое искусство
видит своей задачей не столько критику механизмов капиталистического
общества, сколько максимальный уход и от репрезентации как фашизоидного
типа деятельности, и от прямой критики. Наша задача - обнаружить
мельчайшие зазоры в непроницаемой броне системы, оккупировать их
и уже оттуда осуществить подрыв, нарушая тотальную коммуникацию.
То, что производит нонспектакулярный художник, невозможно красиво
сфотографировать, убедительно описать или рассказать вместо застольного
анекдота. Но об этом искусстве можно мыслить.
Понимаем, что Вам, как представителю СМИ, наши устремления могут
показаться враждебными. Но мы верим, что как искусствовед, разделяющий
наш критический взгляд на современный мир, Вы станете нашим сподвижником
и найдете свои формы нонспектакулярной практики.
Надеемся на полное понимание и дальнейшее плодотворное сотрудничество.
Богдан Мамонов
Уважаемый Владимир Сальников!
Мы осведомлены, что когда-то Вы, будучи педагогом, пострадали и
были вынуждены покинуть полиграфический институт по обвинению в
"левизне". Уже тогда Вы видели смысл своей деятельности не только,
собственно, в искусстве, но и в воспитании нового поколения художников
в духе леворадикальной идеологии. С тех пор Вы не отступали от этой
важной миссии. И сегодня у нас без сомнения есть все основания считать
Вас, Владимир, своим единомышленником. Конечно, Вас не может радовать
ситуация в современном московском искусстве. Вы, который одним из
первых решились на столь беспристрастное и откровенное изображение
женского тела, не можете разделять то откровенно коммерческое направление,
которое принял московский радикализм к концу 90-ых годов. Все эти
бесконечные демонстрации голых задниц, половых извращений, порубленных
икон и гениталий имели одну цель - продать себя бульварным изданиям.
Напротив, нонспектакулярное искусство отказывается от прямой критики,
а тщеславию, жадности и похоти современного искусства оно противопоставляет
смирение, молчание и аскетизм формы. Нам смирение представляется
сегодня наиболее эффективной критической позицией, поскольку прямая
критика стала неотъемлемой частью капиталистической системы обмена.
Владимир! Мы обращаемся к Вам неслучайно. В Ваших последних работах
мы видим недоверие к визуальности. Убежденность художника, привыкшего
доверять глазу и руке в том, что сегодня можно действовать только
наощупь, придает нам уверенность в том, что Вы небезнадежны. Долой
трусость и оппортунизм! Вы уже отказались от картинки, но еще держитесь
трепещущими руками за ускользающую эротичность визуального. Напрасно!
Время образа еще придет! Но уже сегодня этот образ, очищенный и
обнаженный, предстоит в нонспектакулярном искусстве. Не упустите
предоставленный Вам исторический шанс!
Надеемся на понимание и дальнейшее плодотворное сотрудничество.
Богдан Мамонов
Уважаемый Александр Панов!
Не будет большим преувеличением сказать, что авангард был уничтожен
СМИ. На протяжении всей истории искусства ХХ века именно СМИ выступали
в качестве союзника и пропагандиста различных авангардистских инициатив.
И дадаисты, и сюрреалисты и поп-артисты в своем противостоянии Академии
и закостенелым структурам классического авангарда с их жесткими
законами, низкой ротацией членов, а также иерархией стремились опереться
на СМИ. Чисто тактически такая связь всегда себя оправдывала (это
наглядно показал опыт т.н. радикального искусства 90-х годов). Однако
таким образом в стратегическом аспекте все активисты современного
искусства лишали себя той независимой территории - территории тотальной
незаинтересованности - которую с таким трудом нашли.
Отсутствие в данный момент каких-либо независимых инициатив объясняется
прозрачностью социальности, прозрачностью, обеспечиваемой СМИ. Только
создав пространство ни в коей мере не интересное СМИ можно рассчитывать
на обретение независимой позиции.
Вы, конечно, в курсе, что в Москве вот уже в течении года действуют
несколько творческих групп художников, работающих в стиле нонспектакулярного
искусства - искусства, смысл которого видится в критике предзаданных
ожиданий публики и всей структуры репрезентации современного капиталистического
общества (реклама, СМИ, политическая пропаганда и т.д.). Это усилие
в скором времени будет поддержано еще несколькими известными художниками
(от некоторых из них мы ни когда не могли ожидать подобной поддержки).
Однако данное письмо несет в себе не столько рекламную функцию пропаганды
нового творческого метода, сколько функцию поиска творческого соучастия
между нонспектакулярными авторами и критиками, пишушими в СМИ.
Поэтому основная задача (конечно для тех, кто разделяет наш "сопротивленческий"
пафос) заключается не в том, чтобы информировать читателя СМИ о
существующих и действующих нонспектакулярных практиках, а в том,
чтобы писать о спектакулярных с четким знанием об этой существующей
художественной альтернативе. Иначе говоря, хотя нонспектакулярное
и претендует на актуальное (а актуальное, понятно, всегда становится
жертвой СМИ), то эта претензия проявляется всякий раз в опосредованной
форме. Совершенно очевидно, что нонспектакулярное, предъявляемое
как новая модная тенденция, тут же превращается в свою противоположность,
участвуя в современном спектакле подавления и дезориентации простого
человека (функция, которой мы хотели бы как минимум избежать).
В то же время Вы в Ваших текстах не так уж далеки от предложенной
модели взаимодействия с новой художественной практикой. В тексте
"Уроки выживания" ("Еженедельный журнал" от 27 ноября 2001 г.) Вы
продемонстрировали, на наш взгляд, один из достаточно интересных
методов неспектакулярного использования одной из иконографических
фигур нонспектакулярности - Ги Дебора. Ведь упоминание этого имени
в контексте не-юбилея (и оправдание этого упоминания данным "термином")
представляется достаточно интересным, создающим пространство легкого
критического дискомфорта, сбоем в плотной текстовой системе взаимооправданий
СМИ. Действительно, именно СМИ больше всего заботит связь с реальностью.
Эта связь является главным оправданием для той или иной информации
(если рецензия - то к открытию выставки, если статья или интервью
- то к юбилею и т.д.). Подвергать сомнению эту связь (на самом деле,
достаточно формальную и иллюзорную) представляется необычайно действенным
механизмом критики современного общества (в таком его важнейшем
социокультурном секторе, как СМИ).
О' кей. Другими словами, мы хотели бы чтобы Вы о нас писали по возможности
невпопад, всегда не к месту. Именно такое существование на страницах
СМИ нам представляется в данный момент наиболее адекватным (впрочем,
Вы можете придумать и какие-то другие формы).
Надеемся на понимание и дальнейшее плодотворное сотрудничество.
Анатолий Осмоловский
Уважаемый Михаил Юрьевич Боде!
Известно, что самый вкусный плод - не тот, который приносят на тарелочке,
а тот, который достаётся своим трудом. Успех зависит от опыта работы
в данной сфере.
Вы, Михаил Юрьевич, имеете обширные знания и огромный опыт. Речь
идёт о критике современного искусства. Я не случайно применил данный
оборот: Искусство и Критика находятся в одном поле. Можно сказать,
Критика находится в поле искусства. Правильная критика не противопоставляет
себя ему, а интерпретирует изнутри.
Так как Вы всегда держали своё перо на пульсе новейших течений,
то, наверно, заметили ростки скуки на актуальной площадке Москвы
и Петербурга. Ушли в небытие 90-е годы с их акционизмом, концептуализмом,
новым соцреализмом и академизмом. Ясно, что эти направления более
не способны продуцировать новое.
Сегодня в Москве формируется направление искусства, лишённое визуальности
или, другими словами, имеющее другой уровень визуальности. Это нонспектакулярное
искусство. Мимо его образцов можно пройти, не заметив.
Но завтра рождается сегодня. Создатели нового завтра - это художники
программы ESCAPE, галереи "Франция" и художник Анатолий Осмоловский
- автор нонспектакулярного информационного банкета-перформанса.
Ждите продолжения.
С огромным уважением, Валерий Айзенберг.
Уважаемый Дмитрий Барабанов!
Вас, как молодого критика, человека, чей профессиональный и человеческий
опыт генетически связан с миром искусства, не может не беспокоить
ситуация, сложившаяся сегодня в современном искусстве. На протяжении
90-ых мы были свидетелями постепенной коммерциализации всего актуального,
и главную роль в этом процессе сыграли СМИ, выступавшие главным
его инициатором и по сути заменявших актуальному искусству и покупателя,
и зрителя. Вы без сомнения не можете не быть фрустрированы происходящим
в искусстве процессом поглощения всех независимых инициатив масс-медийным
потоком, автоматически превращающим все актуальное в свою противоположность.
Неслучайно Вас интересовала именно тема сбоя в текстовой системе
СМИ, прерывания их тотальной власти над сознанием (ХЖ 38, с. 87).
Вероятно, поэтому Вы выбрали сотрудничество с электронными СМИ,
которые пока еще обладают, как правило, большей независимостью и
меньшей ригидностью взглядов, по сравнению с печатной прессой.
Надеемся, для Вас не секрет, что в Москве вот уже в течение года
действуют несколько групп художников, занимающихся новой художественной
практикой - нонспектакулярным искусством, свободным от выполнения
социального и политического заказа и существующим на независимых
альтернативных территориях. Своей целью мы видим создание пространств,
заведомо неинтересных СМИ, искусства, не навязываемого зрителю,
дающего возможность ему самому выстраивать систему отношений с ним,
определять его границы и свое к нему отношение, становясь таким
образом художником, Дмитрий, мы обращаемся к Вам неслучайно! Мы
должны сказать, что Ваша позиция неслияния с той средой, в которой
неизбежно находится молодой критик, подвергающийся нередко давлению
рыночных механизмов, вызывает у нас большое уважение. Вы со своей
стороны не раз делали шаги, которые, по сути, близки новой художественной
практике: далекий от поддержания любых игр, свойственных обществу
спектакля, Вы подвергали справедливой критике тенденции, свойственные
молодым художникам (ХЖ 30-31), отмечая стагнацию нового поколения,
нацеленного на репрезентацию и встраивание в капиталистическую рыночную
арт-систему.
Поэтому Вы должны по возможности поддержать наше "сопротивленческое"
движение своим собственным способом - не пропагандируя открыто новый
метод, но выражая свое нонспектакулярное творческое соучастие. Признаком
такого соучастия для нас было бы Ваше писание о существующих репрезентативных
практиках с четким отделением себя от нее и знанием о существующей
им альтернативе.
Спасибо. Надеемся на Ваше понимание и дальнейшее плодотворное сотрудничество.
Лиза Морозова
Уважаемый Леонид Лернер!
Вы возглавляете редакцию журнала, который, без сомнения, отличается
от большинства других изданий выдержанным вкусом, элитарностью в
сочетании с серьезностью текстов и ясно обозначенной позицией. Эту
позицию мы понимаем как интерес к искусству как таковому независимо
от социально-политического контекста и тех или иных модных актуальных
стратегий. И мы убеждены, что Вам, как и нам, чужда позиция большинства
СМИ, строящих свои отношения с искусством через скандалезность и
сенсационность. К сожалению, мы видим сегодня, что многие художники,
отчаявшись обрести заказчика, покупателя, зрителя, стремятся удовлетворить
эти вампирические устремления прессы, которые по сути выполняют
функцию новой власти. Именно это и послужило причиной вырождения
московского радикализма в коммерческое шоу по демонстрации голых
задниц, гениталий, половых извращений и тд
Между тем, это в корне противоречит той концепции сопротивления,
которая восходит к Адорно и которую Вы, вероятно, с нами готовы
разделить. Эта концепция гласит, что искусство, возведенное к своим
основам, то есть, чистое искусство есть само по себе левая практика.
Сегодня на московской и европейской сценах такой практикой может
стать нонспектакулярное искусство или нонспектакулярнные формы драматизации.
Это искусство отрицает визуальность и зрелищность, дискредитированные
современными медиа, но не отрицает образности.
Будучи редактором журнала "Арт-хроника", Вы обладаете огромными
возожностями по внедрению нонспектакулярного искусства. Речь, конечно
же не идет о рекламе наших акций на страницах вашего журнала, а
о использовании всего арсенала современного полиграфического производства
для создания в этом поле новых нонспектакулярных практик. Ведь нонспектакулярность
ярче всего расцветает в зазорах визуальности. Так найдите это зазоры
и действуйте!
Богдан Мамонов
Уважаемая Евгения Кикодзе!
Из всех присутствовавших на информационном банкете в галерее Escape
Вы пока - единственный критик, который непосредственно принял участие
в создании нонспектакулярного искусства. Созданный Вами двойник
на Арт-Москве был первым экспериментом в одной из очень перспективных
линий нонспектакулярного искусства (эта линия будет продолжена и
дальше, несмотря на известные трудности в ее осуществлении). Опыт
Вашего участия прежде всего интересен тем, что, по мнению активистов
этой практики, наиболее адекватное ее понимание возможно через соучастие,
ведь по определению нонспектакулярное искусство - это искусство
вне зрелищного аспекта изобразительности. Поэтому не будет большим
преувеличением сказать: нонспектакулярное искусство нельзя увидеть,
в нем можно только принять участие. Именно созданием условий для
творческого соучастия занимаются наиболее последовательные нонспектакулярные
авторы. Однако нас интересует и теоретический анализ Вашего личного
опыта.
Могли бы Вы на основании своего опыта предложить интерпретацию места
нонспектакулярного искусства и его социально-культурной функции?
Анатолий Осмоловский
Уважаемый Константин Агунович!
Формат журнала "Афиша" не позволяет вдаваться в тонкости актуального
художественного процесса. Сейчас же, как Вы знаете, наиболее передовые
формы искусства связываются с т.н. нонспектакулярными формами выражения,
недоступными не только массовым изданиям, но и в ряде случаев, даже
профессиональным. Искусство, критикующее зрелищные аспекты современного
общества, представляет собой по большей части довольно неаппетитные
для масс-медиа картинки.
Все же, как добросовестный арт-журналист, Вы не можете не информировать
читателя об изменениях в художественной жизни Москвы. В следующем
году активисты нонспектакулярного движения планируют ряд масштабных
мероприятий. Количество участников с каждым годом увеличивается,
так же как и расширяется проблематика и формы выражения этого направления.
Вот список авторов и групп, активно работающих в новой стилистике:
Анатолий Осмоловский, Татьяна Хенгстлер, Кирилл Преображенский,
программа галереи Escape (Валерий Айзенберг, Лиза Морозова, Богдан
Мамонов, Антон Литвин), молодые художники галереи "Франция" (Алексей
Каллима, Петр Быстров, Максим Каракулов и др.). В ближайшее время
к движению присоединятся Владимир Дубосарский и Александр Виноградов
(менее всего мы могли бы ожидать поддержку от этих художников).
Создавая независимую и малопривлекательную для СМИ область деятельности,
эти авторы прежде всего демонстрируют серьезнейший разрыв между
подлинно передовой художественной активностью и ее репрезентацией
на страницах массовых изданий. Возможно, знание ведущих представителей
нонспектакулярной активности позволит Вам при столкновении с артефактами
данного стиля выстроить иную картину современного художественного
процесса Москвы, найти адекватные формы отражения на страницах СМИ.
Ведь между перечисленными авторами существуют тесные связи и координация.
Уверяем Вас, что каждая репрезентация, каждый шаг заранее спланирован
и просчитан не менее чем на два года вперед!
С надеждой на понимание и позитивное отношение.
Анатолий Осмоловский
Уважаемый Андрей Ковалев!
В Москве уже год действует ряд художественных групп и отдельных
авторов, работающих в т.н. нонспектакулярной эстетике. Смысл этой
новой художественной активности заключается в создании визуальных
образов, а также ситуаций, которые по большей части нельзя репродуцировать
в СМИ. Создавая независимую и практически неинтересную для СМИ зону,
нонспектакулярные художники утверждают автономность искусства, выделяют
его "сухой остаток" (впрочем, как и в любом эксперименте, результат
может быть отрицательным).
Понятно, что Вы, как пишущий в СМИ автор, при попытках адекватно
отразить данную практику сталкиваетесь с целым рядом трудностей.
Было бы достаточно нелепым протестовать против общества зрелищ,
декорируя протест в яркие зрелищные формы, доступные СМИ. Однако
нонспектакулярное искусство не порывает с прессой полностью. Авторы
данного стиля не монахи и не отшельники - они безусловно интересуются
реакцией художественной критики на собственную деятельность. Представляется,
что необходимо искать какие-то новые формы адекватного отражения
новой художественной тенденции. Одна из таких новых речевых фигур,
логически применимых к нонспектакулярной активности, часто встречается
в военно-исторических исследованиях. Например в многотомном исследовании
американских историков "Всемирная история войн" неоднократно можно
натолкнутся на следующую речевую фигуру: "официальным командающим
фронтом был Вильгельм II, но, на самом деле, войсками распоряжался
Мольтке младший" (имена и фамилий действующих лиц Первой Мировой
войны, однако, подобную речевую фигуру в этом исследовании мы встречаем
и в других исторических периодах). Что означает эта фигура речи?
Во-первых, она отражает государственную косность исследуемых военных
систем, невозможность прямого руководства. Во-вторых, закрывает
от исследователя целый пласт вынужденно неофициальных распоряжений
и решений. Подобная ситуация возникла и в среде современного искусства.
Конъюнктура масс-медиа требует от художников "непристойной видимости
и масс-медийной призывности", подлинные же художественные процессы
протекают совсем с другими скоростями и совсем в другой области.
Поэтому будет совершенно оправданно применять данную фигуру речи
в отношении к нонспектакулярной активности. Отражая, с одной стороны,
наличие нового в московской художественной ситуации, указывая, с
другой стороны, что это новое не вполне доступно для адекватного
отражения. Так несколько в шутливой манере можно будет написать
в следующем году: "Прошла очередная Арт-Москва, но, на самом деле,
состоялся второй фестиваль нонспектакулярного искусства". Художественный
критик должен приоткрывать для читателя актуальные арт-процессы,
а не репрезентировать их на страницах массовых изданий. Впрочем,
эти замечания не несут в себе характера рекомендаций. Каждый независимый
автор может придумать свои способы адекватного представления нонспектакулярной
активности.
С надеждой на понимание и плодотворное сотрудничество.
Анатолий Осмоловский
Уважаемая Екатерина Деготь!
Актуальная московская художественная ситуация может быть охарактеризована
как медленно, но неуклонно угасающая. Вялые попытки бывших учеников
соросовской школы современного искусства вряд ли могут претендовать
на формирование нового контекста. В лице наиболее ярких представителей
этой учебной программы мы сталкиваемся в основном с ослабленными
формами радикального искусства 90-х годов. Отсутствие ясной позиции,
последовательности и страсти сводят усилия этой группы к нулю. Вне
всякого сомнения, политическая и культурная ситуации в современной
России радикально изменились. Экспансионистский, захватнический
и прожектерский пафос радикального искусства сейчас неуместен (и
просто смешон). Новое время требует новых концепций, новых альянсов
и новой интриги художественной жизни. Будучи одним из инициаторов
радикального искусства 90-х годов, я в данный момент озабочен выстраиванием
этой новой ситуации. Как представляется мне, наиболее перспективная
тенденция как в западноевропейском искусстве, так и в современном
российском - это нонспектакулярная практика (ее более точное название
- "нонспектакулярный процесс драматизации"). В одном из номеров
"ХЖ" Вы сделали удачный репортаж о Документе Х, которая в своем
основном выставочном блоке показывала данную тенденцию. (Взятая
из этого репортажа формулировка: "масс-медийная призывность и непристойная
видимость" для целого ряда российских авторов стала необычайно популярной
в бытовом общении).
В российском контексте у этой тенденции есть довольно мощная история.
Некоторые акции КД имеют непосредственное отношение к нонспектакулярным
формам выражения. К сожалению, дискурс, созданный концептуальной
школой, отчасти затрудняет переформулирование деятельности КД в
новом духе. Практически полное элиминирование социальной проблематики
не позволяет использовать концептуалистский дискурс в новой ситуации,
ведь одной из важнейших интенций нонспектакулярного искусства является
интенция скользящей (прямо не направленной) критики капиталистической
политики репрезентации. Поэтому одной из актуальных задач в данный
момент является переоткрытие и переформулирование КД. В этом предприятии
несомненно должны принять участие заинтересованные критики.
Вместе с тем российский критический дискурс страдает серьезнейшей
болезнью - преклонением перед социальным успехом. Интерес ко всему
яркому, скандальному, шумному, эффектному и эффективному - первый
признак критики, несамостоятельной внутренне, несвободной от конъюнктуры
масс-медиа. Однако еще со времен Адорно известно, что даже в социально
развитых обществах фундаментальные художественные достижения возможны
в областях умеренного общественного интереса. Эта болезнь имеет
глубокие корни. Их можно проследить уже в искусстве андеграунда
с его мифом о Западе как беспроблемном "рае", где ценности рефлексивного
сознания и равного доступа к информации получили свое достойное
разрешение. С другой стороны, питательной средой для этой болезни
является отсутствие у российских критиков четкой политической позиции.
Понятно, что нонспектакулярное искусство не собирается никого перевоспитывать,
однако формулировка этих проблем необходима для обретения правильного
угла зрения на новую художественную практику. Короче, речь идет
о возникновении нового художественного андеграунда.
Зная Вас как одну из активнейших сторонников андеграунда, мы надеемся
на Вашу поддержку.
Анатолий Осмоловский
Уважаемая Милена Орлова!
Вы, наверное, знаете, что в Москве последний год действует несколько
независимых групп художников, занимающихся т.н. нонспектакулярным
искусством. Это искусство довольно критически относится к любым
формам массовой информации, предпочитая традиционной рекламе методы
сетевого маркетинга, т.е. непосредственно контакта с заинтересованной
публикой. Эти методы позволяют донести художественное сообщение
в более адекватной форме. Но Вы наверняка не знаете, что напечатанное
в газете "Коммерсант" интервью с Анатолией Осмоловским по результатам
его поездки на Манифесту 3 в значительной степени повлияло на некоторых
авторов.
Информация о перформансе Павла Альтхаммера спровоцировала рождение
новой эстетики в России. Этот прецедент до сих пор является камнем
преткновения для теоретиков нонспектакулярности. Возможно, разгадка
кроется в обычной случайности, но в любом случае этот прецедент
станет железным алиби для СМИ (и для Вас лично) на неминуемом суде
истории.
С надеждой на понимание, ожидая новых шокирующих прецедентов
Анатолий Осмоловский
|
|
|
