НоМИ попросил вспомнить о своем учителе работающую в программе Escape Лизу Морозову, которая училась в ИНТЕРСТУДИО на курсе художников в 1995–2000 годах.

Лиза Морозова:
Где-то, кажется, в середине 1980-х Соболев собрался эмигрировать в Израиль, уже подготовил все документы, но тут Михаил Хусид предложил ему вместе делать театральный проект, и Юра сразу согласился. Они ездили по стране, жили в гостиницах и ставили в местных театрах спектакли по уникальной собственной системе. Хусид занимался режиссерской частью, Соболев – художественной, а также проводил психофизические тренинги с актерами. Они назвали свой метод Театром синтеза и анимации, где не ставили готовую пьесу, а рассматривали произведение как открытый Текст, куда вплетались реальные истории из жизни актеров и живые перформансы, слайд-фильмы, использовались куклы. В 1990 году театру дали свое помещение - Запасной дворец в Царском Селе, и Хусид с Соболевым переехали туда.
Скоро до Москвы дошел слух, что в Царском Селе существует психодраматический театр, который устраивают летние школы. Мы - группа дипломников-психологов поехали посмотреть. Соболев с Хусидом предложили сотрудничество: мы тестируем абитуриентов, за это можем участвовать в занятиях.
Соболев сразу подкупил своей неофициальностью, открытостью, он ломал все стереотипы о роли педагога. Мне запомнилось, как Юра с гордостью рассказывал о том, как «развалил» несколько традиционных театральных трупп – после работы с ним актерам становилось интереснее заниматься собой, чем театром: не играть роль, а жить собственную жизнь. Соболев призывал к чисто экзистенциальному существованию «здесь и сейчас», и это было прекрасно - «там и тогда». Я до сих пор тоскую по атмосфере ИНТЕРСТУДИО. Это была реализованная утопия, остров, одна большая семья, где важен был процесс совместного общения, поиска.
В 1994 году в ИНТЕРСТУДИО был первый выпуск актеров, набирался новый курс, и впервые - курс художников. В качестве вступительного экзамена предлагалось сделать перформансы на темы «Я», «Не-Я», и инсталляцию «Любимая книга». Это был чистый эксперимент, у института не было лицензии на подготовку художников-перформансистов, она появилась только к концу нашего обучения, и то по специальности «видео».
Меня все увиденное потрясло. Поначалу числилась в ИНТЕРСТУДИО психологом, и мне по дружбе было разрешено ходить на занятия художников, потом официально стала студенткой.
Больше всего Юре были интересны люди - ученики и друзья. Неслучайно на всех его работах так или иначе изображены человечки. Он был прирожденный гуру, обладал особой харизмой и, казалось, умел открыть в любом человеке художника.
Соболев предпочитал работу в группе, когда проект обсуждался с помощью «мозгового штурма». Первый год обучения он посвятил в основном тому, чтобы возникла доверительная атмосфера между участниками. Обсуждая проекты, мы обсуждали реалии внутреннего мира каждого из нас в виде поиска формы, которой их можно выразить. Перформанс Юра понимал как ритуал, который поможет оживить личную мифологию человека. Он учил: «чем больше «вложит» себя в произведение художник, тем больше сможет «вложить» себя в это произведение и зритель». Два раза в год устраивались «отчетные» выставки, остальное время шла подготовка, обсуждения. Нас не учили ничему абстрактному - давались только конкретные умения, необходимые для реализации задуманного проекта. Лучшие ученики выставлялись под эгидой «Запасного выхода», московской «базой» была галерея Spider&Mouse, мы принимали участие в «Арт-Москве», фестивалях перфоманса в Петербурге, Юра возил нас заграницу - в общем, создавал ученикам биографию профессиональных художников - каталоги, списки работ, критические статьи.
Социальное и политическое искусство Соболев считал спекуляцией, способом убегания от себя. Говорил, что надо сначала разобраться с собой, а потом уже с социумом, а не наоборот. Но при этом Юра ценил иронию и самоиронию, игру, живые, пусть даже хулиганские, проекты. Например, ему нравилась акция Осмоловского, когда тот залез на памятник Маяковскому, хотя это совсем другая эстетика, чем была в школе Соболева. Также Юра ценил «собачьи» перформансы Кулика. «Свидание» Бренера - за искренность, реальный риск.
Метод Соболева можно сравнить с шаманскими практиками, где в ходе перформанса-инициации человек обретал новое тело - тело художника. Например, одна из студенток, хиппи, целый год вырезала из поролона куклу – автопортрет с точностью до пальчика, даже остригла свои длинные волосы и отдала их кукле. Когда проект был реализован – девушку было не узнать, она похудела, стала женственной.